ГЛАВНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО

Каганский Владимир Леопольдович родился в Москве в 1954 году. Увлекся географией с 11 лет. Окончил Школу юных географов, Географический факультат МГУ по кафедре экономической географии СССР в 1976 году. Сфера исследований – теоретическая география, теория районирования и классификации, российский культурный ландшафт и постсоветское пространство, включая массированные полевые исследования. Более 300 научных и научно-публицистических работ. Участник междисциплинарных исследований, путешественник, публицист; консультант ряда проектов регионального и городского развития.

Спецкурсы «Теоретическая география постсоветского пространства» (МГУ, Географический факультет), «Социальная география современной России. Культурный ландшафт» (ГУ-ВШЭ)», «Культурный ландшафт России и преодоление Периферии» (Новокузнецк, 2009) и др.

 

ГЛАВНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО [1]

 

Образ-документ

Существует наглядный образ нашей страны, официально называемой “Россия. Российская Федерация”. Это – серия простых ясных компактных изображений нескольких мест территории России, своего рода пейзажей. Носители образа имеют статус государственных документов, что обеспечивает их распространение на всей территории страны почти во всех группах населения.

Документы – носители образа имеют наибольший тираж из всех когда-либо распространявшихся в стране документов, вообще печатных изданий. Никакие пейзажи таким тиражом нигде и никогда не издавались. Будучи жизненно необходимы во множестве разных ситуаций, документы=носители существуют в количествах сотен экземпляров на одного жителя; хорошо знакомы подавляющей части населения, постоянно находясь в руках жителей. Особые технические свойства документа обеспечивают его портативность, прочность, устойчиво высокое качество изображения. Институциональные, функциональные и технические свойства документа гарантируют достаточно частый, хотя всякий раз, в общем, непродолжительный визуальный контакт с ним на близком расстоянии. Свойства бумажного носителя документа позволяют эффективно считывать содержание, включая изображение.

Назначение документа с дизайнерским решением прямо не связано. Сами изображения мест – декоративная, необязательная деталь документа, хотя графически главная: основная часть площади документа – именно рисунки мест. Документ внедрен государственным актом. Но вот перечень изображенных объектов, дизайн, графическое решение разработаны, в сущности, тайно, не имеет никакого статуса, хотя исключительный статус имеет носитель документа. Совершенно неясны и не даны обоснования даже перечня изображенных мест.

Образ насильственно навязывается и внушается. Но он не комментировался государственными структурами, лишен научного, культурного, публично-экспертного основания и обоснования; почти не осмыслен в специальной литературе. Есть данные о его значительном воздействии на общественное мнение, даже судьбу изображенных мест; некоторые места весьма эффективно используют сам факт изображения в документе.

Эти таинственные носители образа – современные российские бумажные денежные знаки; на каждой купюре назван и изображен один город. Он представлен несколькими городскими пейзажами, видами выделенных в этих городах или около них – природных и культурных объектов.

 

Страна и ее образ в переходном состоянии

Это знают все.

Образно-символическая система нашей страны находится в переходном состоянии, и только начинает складываться: геральдика, орденские знаки, почетные звания, именование и титулование государственных институтов, высокопоставленных особ, государственных чинов; сама страна находится именно в таком состоянии. Даже гимн отсутствует. Страна заимствует целые комплексы и отдельные фрагменты из разных систем разных эпох. Анахронизмы в символической сфере просто заметнее, но и сама жизнь ими переполнена. Для переходных эпох=состояний как раз характерны именно противоречивые динамичные ситуации в символической сфере (на такое не раз обращал внимание, скажем, Ю.М. Лотман). Образ страны еще не устоялся, он только складывается. Денежные знаки – самый массовый и универсальный носитель этого образа; смею сказать – самый наглядный аргумент, его всякий держал в руках.

Содержание этого образа, будучи представлено предельно наглядно, тем не менее, не декларировалось при выпуске новых купюр; как ни странно, почти не изучалось, хотя и привлекало некоторое внимание. Но ведь и сам образ страны, складывающейся хотя и на огромном историческом основании, но существенно новой – неосознан. (Так ведь и вопрос о том, в чем именно наша страна новая, и даже – какая это страна, еще не разрешен: Российская Федерация – возобновление России=Российской империи? все еще “правопреемник СССР”? или новая страна? Ведь это – вопрос о полагании судьбы).

Что именно означает совокупность, комплекс мест как целое? Каков смысл этого образа? Как он соотносится с иными образами, заданными нормативно в рамках государства или общественно значимыми? Воспроизводит ли уже известные символические формы? Как интерпретируется в общественном сознании? Имеет ли значение для изображенных мест?
Сколько известно, выраженный набором мест образ страны на купюрах резко отличается от иных, смею сказать – от всех имеющих хождение образов России за одним специально рассмотренным (ниже) исключением. Скажу резче – этот образ не был заимствован ниоткуда, поскольку такого образа у страны Россия просто нет и никогда не было; он был сделан, сконструирован. Отличается он и от формируемых специальными методами представлений о системе репрезентирующих страну в целом мест. Хотя он поддается интерпретации как целое, это целое – структурная карикатура страны. Образ содержит как закономерные, обязательные, понятные, объяснимые – так и совершенно случайные, необязательные, непонятно-необъяснимые компоненты, содержит объекты известные и легко опознаваемые – и трудно опознаваемые малоизвестные.

Об этом – приводимая ниже чуть беллитризованная версия статьи, материал к “познанию самосознания” России, если полагать, что образ выражает не только случайные черты. Совокупность городов, изображенных на банкнотах рассматривается двояко: как совокупность отдельных знаков, символов, эмблем – и как целостный супертекст.

 

Российское пространство российских банкнот

Напомню, что изображено на этих купюрах – рисунок и перечень приводится. Мне еще не довелось встретить ни единого человека, который твердо помнил бы сами рисунки, весь набор элементов графики банкнот, а не просто список городов; помнящих сам список городов (не-географов) встретил двое.

АРХАНГЕЛЬСК             500
МОСКВА                         100
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ       50
КРАСНОЯРСК                  10
НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ     5
ВЛАДИВОСТОК        (1000)

Каждой купюре современных российских банкнот, выпущенных после деноминации 1997 года, соответствует один город; после деноминации выпал Владивосток (1000 рублей) – но был; скоро появится “билет банка России” в 1 000 рублей – посмотрим.

Проведу анализ с условным включением и отсутствующего ныне Владивостока. От оценки качества изображения воздержусь. Не буду удерживаться от личных комментариев: благо в последние годы бывал во всех городах, коими рисуют образ России. Для краткости города будут именоваться компонентами образа, а каждое из изображений на купюрах – элементами образа. Таким образом, разбираемый образ состоит из городов=компонентов, каждому из которых отвечает до 6 элементов; каждый элемент – графически отдельное произведение.

Теперь о влиянии образа на само изображенное места. Хозяйство Новгородской области опирается преимущественно на саморекламу, следствие раскрутки образа, используя не природные ресурсы (их почти нет), а символические ресурсы. Экономическая стратегия региона активно использует факт изображения Новгорода (теперь – Великого Новгорода) на денежных знаках, это важное звено маркетинговой стратегии всего региона. Есть сведения о подобном и в Красноярском крае [2]. Иные города, насколько известно, явно не используют этого, региональное сознание и в них, и в соседних регионах это замечает.

 

Что в образе твоем?

Имена собственные. Образ страны, как и любой территории, выраженный через совокупность разных мест (частей, деталей, фрагментов) территории может быть совокупностью (образов) конкретных мест, единичных объектов, называемых именами собственными. Но может быть и иным, представлен без обращения к конкретным местам – совокупностью некоторых типовых элементов, своего рода визуальных (и смысловых) архетипов; ландшафты можно изображать почти также типизирующе, как живые существа; ср. белорусские зайчики. На банкнотах изображены единичные объекты, но нет уникальных – таких как Луна, (планета) Земля (ср. герб СССР) или хотя бы редких разрядов объектов типа действующих вулканов. Страна предстала чередой отдельных индивидуальных мест, хотя все элементы образа, представленные на банкнотах, могли быть изображены как типичные: берег, бухта, гидроэлектростанция, гора, здание, крепость, мост, монумент, набережная, остров, памятник, река, скала, скульптура, театр, храм, улица, часовня. Уникальность этим объектам придает только размещение в индивидуальных местах, городах.

Страна-созвездие. Образ страны, собирательного целого, имеющего размеры, площадь, заведомо не сводимого к безразмерным объектам передан точечными объектами, то есть такими, собственный размер которых существенно меньше, чем расстояние между ними, притом что пространство между ними игнорируется. Таковы созвездия звездного неба; есть основания говорить о представлении образа страны аналогично созвездию (этот образ понадобится и дальше).

Страна не состоит из объектов того типа, каковыми изображается. Страна редуцирована к точкам. Для репрезентации избраны не индивидуальные составные части (и не типы составных частей), а некоторые фокальные объекты, главные, основные, своего рода крупные звезды. Поясню – страна состоит из регионов (их можно выделять по-разному), в совокупности и дающих страну. Но не регионы – компоненты образа, а только главные детали, центры регионов. (Хотя изобразить регионы были бы несравненно сложнее, не прибегая к карте).

Страна городов. Образ страны дан визуально и декларирован именно как образ поселений, городов; на банкнотах фигурируют только имена городов (обращение к незаселенным пространствам не столь странно как кажется, что мы увидим ниже). Но часть изображенных реалий находится вне городской черты, как бы ее ни понимать; заметим, что названий изображенных объектов, в отличие от городов на банкнотах нет. Они не общеизвестны и далеко не все узнаваемы. Элемент образа Архангельска – пейзаж Соловецких остров (Кремль), что находятся более чем в 150 км от города, элемент образа Красноярска – Красноярская ГЭС в 40 км от города (Кронштадт не дальше от Петербурга, Троице-Сергиева Лавра немногим дальше от Москвы); скалистые островки на банкноте с Владивостоком – юридически в черте города, но от города далеко. На банкнотах изображены объекты, каковые не могут быть внутри города, быть частью городской среды – море, крупная ГЭС, но могут быть частью административной территории города (в СССР=России есть города, площадь административной территории которых – десятки тысяч квадратных километров).

Страна столиц=центров. В образе широко представлены столицы государства, образ больше чем наполовину дан столицами – государственными, политическими; об иных столицах ниже. Образ страны – ее столицы. Москва, Санкт-Петербург; Новгород – тоже столица, одна из двух столиц Киево=Новгородской Руси (или столица одного из двух древнерусских государств), что подчеркивается изображением известного памятника тысячелетию Руси в Новгороде. Образ выделяет, подчеркивает, акцентирует, утрирует преемственность современной Российской Федерации от Киево-Новгородской Руси и Российской империи; в изображении Санкт-Петербург отчетлива имперская нота, а Большой театр Москвы – бывший императорский Большой театр. Образ страны – образ сохраняющей преемственность древней империи.

Страна=государство. Образ страны – образ ее административной, властной, государственной топографии; все города – административные центры регионов высшего ранга, субъектов федерации (кроме сложного случая Санкт-Петербурга, который не является центром Ленинградской области и даже в нее не входит, но имеет на своей территории резиденцию ее властей; то же самое относится к Москве и Московской области; эти два города – федерального значения в РФ, ранее в СССР – союзного значения; Санкт-Петербург – официальный парламентский центр СНГ). Страна репрезентирована столицами государства и его частей, дана как огосударствленное пространство. Но нельзя сказать, что города образа – крупнейшие; примерно тридцать городов страны крупнее названных нестоличных. Хотя в СССР и теперь в РФ “город” – прежде всего административный статус (а не тип) поселения, в стране немало мест, культурный статус которых, включая и известность – выше административного. Назову несколько хорошо известных поселений, формально сел или небольших городов, культурно значимых в широком смысле (они все слывут и особо живописными): Абрамцево, Великий Устюг, Дербент, Кижи, Кремль (официальное название главного селения Соловецких островов), Новочеркасск, Новый Иерусалим, Оптина Пустынь, Печоры, Сергиев Посад, Суздаль, Тобольск, Царское Село, Ясная Поляна.

Образ страны сводит ее исключительно к городам, а города – к административным центрам высшего ранга, а не самым большим и/или значимым городам. Образ России – это образ городской страны, большой страны больших административных центров-городов, столиц страны и регионов.

Образ России – это образ страны, слитой с государством, не вычлененной из территории=государства, даже немыслимой отдельно от государства. (Хорошо известно, что часто страны лишаются государственного выражения – или вовсе его не имеют, быть странами не переставая: Армения, Каталония, Курдистан, Польша, Шотландия, Эстония – но есть и эфемерные государства “без стран”).

Военная империя. Государственный аспект соответствует военно-имперскому – Москва и Санкт-Петербург – города-герои, Москва, Санкт-Петербург, Владивосток – центры военных округов, Владивосток, Архангельск, Санкт-Петербург – военно-морские базы (впрочем, почти каждый крупный город во всем бывшем СССР был обременен военной базой и/или военным заводом).

Протяженная страна. Города – компоненты образа – находятся на разных дальних краях, рубежах страны. Россия – большая страна, территория ее огромна. Образ выделяет, подчеркивает, акцентирует протяженность страны с запада на восток, от Балтики (Атлантики) до Тихого океана, от Европы до Восточной Азии. Подчеркну, что образ акцентирует не столько как таковой размер страны, сколько широтную вытянутость, простирание, протяжение с запада на восток. (Без Владивостока – все равно огромность. Даже между Москвой и Красноярском – 4 часа разницы во времени, с Владивостоком – 7 часов). Простирание страны с севера на юг образ почти игнорирует; все города, включая и Москву – находятся в северной трети страны.

Страна=СЕВЕР. Все без исключения города – северные. Все города, включая Москву – находятся в северной половине страны; а без Владивостока – в северной трети территории. Образ России – образ большой северной страны. Именно север репрезентирует страну в целом; ср. характерный образ России как Севера в русской поэзии. (Переход от СССР к РФ можно интерпретировать, прочесть на карте как потерю юго-запада, сдвиг на северо-восток. Образ утрирует итог этого сдвига).

Страна=пространство. Образ страны – образ территории государства (государственная территория – а не люди). Пространство превыше населения. Образ вытесняет и историю: Санкт-Петербург и Красноярск – города новые, Владивосток – совсем новый; эти города спроектированы и выстроены: созданы государством для решения важных государственных задач, да и Москва “основана”. Новгород совсем не нов; единственный компонент образа, что возник до и вне нынешнего государства, вне и помимо его воли, был завоеван, остальные – основаны=созданы властью и волей государства, неважно: в реальности или в историческом мифе. Но большинство поселений страны возникло до того, как они вошли в состав государства, были присоединены. Образ показывает пространство сконструированным, искусственным, сделанным, подвластным; триумфальное шествие государства по пространству.

Впрочем, об игнорировании истории стоит говорить осторожнее. Кроме Владивостока все города стоят на территории, более трех столетий находящихся в составе нынешнего государства. Приоритет пространства над историей сам вложен в определенные рамки. Впрочем, обсуждать чисто экспертно смысл образа с взвешиванием разных аспектов непросто. Видимо, одни составляющие противоречат другим: тематизм “океанская держава” противоречит тематизму “старая империя”; но оба несомненны.

Страна=периферия. Следующее предложение будет весьма странным по смыслу, но истинным. Компоненты образа России – такие города, что почти все население страны оказалось вне сетки, вне контура, заданного этими города. Все пять – или шесть, это неважно – городов лежат вне основного массива заселенной территории, на ее краю или за ее пределами. Основное население страны живет вне контуров, задаваемых опорными городами. Образ страны – образ малонаселенной северо-восточной половины страны. Пустые и полупустые территории получили решительный приоритет.

Очевидно, что северная страна – лесная страна. Россия на банкнотах – страна лесов, преимущественно хвойных и/или смешанных. Все пять или шесть городов стояли и частично стоят в окружении лесов – а не тундры; в тундре мало городов и почти нет достаточно старых городов. Но – и не степей, а в зоне степей – ныне более половины и городов страны и ее жителей.

Этот ряд можно продолжить, но чтобы не утомлять читателя, еще остановлюсь только на существенном; остальные лишь назову. Это несложно: индустриальная, нечерноземная, животноводческая, богатая ресурсами страна.

Русская страна. Все города – детали образа – центры регионов, статус которых не связан с какой-либо этнической группой; это центры русских (по умолчанию) регионов. В самих изображенных городах и их достаточно дальних окрестностях русское население и русская культура решительно преобладают. И если Санкт-Петербург имел образ не (вполне) русского города, то остальные города не оставляют сомнения (о космополитичности крупных, тем более морских городов речь не идет).

Страна рубежей. 4 из 5 (5 из 6 с Владивостоком) городов – прямо пограничны, стоят на краю страны, на ее политических и/или природных рубежах. Российское пространство репрезентировано своими пограничными вехами, взято как бы извне, в ситуации разграничения; страна представлена не окраинами, а пограничными центрами. Характерными деталями образа взяты (амбивалентные) центры=границы.

Даже Красноярск, который будто прячется в глубине территории страны (на самом деле – лишь в глубине грубой карты), стоит на краю ее заселенного клина, на острие главной полосы расселения: к востоку, северу и югу от Красноярска уже нет сплошно освоенной территории – только связанные транспортными коридорами малые заселенные очаги среди огромных массивов тайги, гор, тундры. Даже с невысоких пригородных скал, Красноярских Столбов отчетливо видны безлюдные Саяны к югу и столь же безлюдная тайга на северо-востоке. Архетип ‹‹столица-на-границе››, который реализовали и овеществили Новгород и Санкт-Петербург (окно!), а сейчас реализует Москва – исторически весьма значим для России; эти города стоят на мощной комплексной границе, Новгород и Санкт-Петербург стоят на границе Европы и Восточной Европы или очень близки к ней; Москва подтягивается [3]. Но ведь большинство городов находится внутри территории страны, включая почти все крупнейшие города. Внешне-приграничное положение указанных городов выразилось и в том, что все города кроме Красноярска атаковал, осаждал или даже занимал неприятель, иностранная армия и/или флот.

Центр=периферия. Образ страны сводит ее к совокупности столиц=центров и периферии=границ. Образ игнорирует Провинцию, среднюю зону, среднюю полосу, обычное заселенное освоенное пространство, то есть собственно страну – все ее нестоличные некраевые части. По-видимому, это глубоко неслучайно. Провинция вообще загадочно выскользнула из схем понимания и полагания пространства; но в категориальном анализе это понятнее, чем при назначении “типичных представителей”; все не перестаю удивляться: тонко и со вкусом описываемая Ю.М. Лотманом провинция в его же концептуализациях как-то куда-то проваливалась, затерялась и распалась между центром и периферией.

Морская держава. Образ России – образ морской, даже океанской державы, выходящей на 3 океана: Санкт-Петербург – Балтийское море Атлантического океана, Владивосток – Японское море Тихого океана, Архангельск – Баренцево море Северного Ледовитого океана. “Касаясь трех великих океанов…” [4]. Но сама Россия, как известно, страна континентальная, на море стоит менее 1/20 общего числа ее городов, из городов-центров регионов это еще Мурманск, Петропавловск-Камчатский, Магадан, Анадырь (Чукотка); близко к морю Ростов-на-Дону (Азовскому, внутриконтинентальнейшему морю); из двадцати городов с населением около и более миллиона человек на море только Санкт-Петербург. Расселение в стране – не приморское, скорее речное, почти все и старые и большие города – на реках. Образ страны резко преувеличивает ее морской фасад, преувеличивает настолько, что скорее выдумывает.

Если резюмировать сказанное, то образ означает следующее (не значит, что семантика образа такой конструировалась). Россия//Российская Федерация – протяженная, большая страна=государство=империя, преемник Новгородской Руси, Московской Руси и Российской империи. Россия – городская индустриальная лесная морская православная ресурсно-богатая русская страна.

 

Что игнорирует и скрывает образ?

Перед выводом о смысле образа страны обратимся к тому, что же он игнорирует; взглянем на то, чем является страна и что отсутствует в ее образе.

Очевидно, что многое надо было игнорировать. Впрочем, почему это игнорировано, сказать трудно; географическое невежество столь велико, что его трудно передать – это уже пространственная невменяемость. Любой образ нашей страны на таком уровне детальности должен игнорировать такие ландшафты и элементы ландшафта как болота, острова и полуострова, субтропики, дельты; неизбежно будет жертвовать Калининградской областью и островами Арктики.

Поэтому укажем на преобладающие черты, ландшафты, местности России, каковые в ее образе просто отсутствуют.

В образе широко представлены столицы государства, образ дан столицами и границами. Но полностью отсутствует средняя зона, основная обитаемая территория. Образ страны полностью игнорирует ее Провинцию; однако именно в провинции живет более половины всего населения (однако сейчас производится менее половины валютной выручки).
Равно игнорируются нестоличные, средние и малые города и сельские поселения; этот аспект лишь частично совпадает с предыдущим. В этих поселениях также живет более половины населения.

О выборе городов исключительно лесной зоны выше сказано. Но ведь более половины территории страны находится в зонах в природном отношении безлесных. Тундра, лесотундра, степи и пустыни (а также болота и высокогорья, отдельных широтных зоны не образующих) занимают, пожалуй, две трети (2/3) всей территории, где также живет большинство населения. Пожалуй, следует говорить и об игнорировании горных территорий, хотя их место в стране куда скромнее (но, впрочем, пейзажи Красноярска имеют горные аспекты).

Наконец – и это, видимо, самое существенное. Полностью игнорируются все территории, где автохтонное, коренное, туземное преобладающее население – нерусское; можно говорить тогда и об игнорировании территорий, мест, ландшафтов, где укоренены иные конфессии, кроме православия и шире – христианства.

В этом смысле образ носит негативный характер.

 

Белый пояс

Ни один сложившийся, известный, принятый, укорененный в культуре образ страны не отвечает разбираемому здесь. Но зато один образ отвечает очень точно, хотя это и не образ России=РФ в целом. Известен расхожий штамп – “красный пояс“, т.е. территории, где население относительно больше голосует за коммунистов, они контролируют администрации регионов и прочее. Известно также, что коммунистов относительно больше поддерживает внутренняя часть страны, провинция, – а не ее столицы и приграничные регионы, сельская местность – а не города, малые – а не большие города, “национальные регионы” – а не “русские”, аграрные – а не промышленные, промышленные – а не ресурсные и так далее. Наконец, сам территориальный состав красного пояса надо упомянуть хотя бы с точностью до больших социально-экономических районов, которых в РФ выделяется 11 – это Поволжье, Северный Кавказ, Черноземный Центр.

Антоним красного пояса, противоположный пояс и полюс, контрпояс – “белый пояс” – введем такой неологизм. Именно ему территориально отвечают все 5 (6) городов! Образ России в ее деньгах точно соответствует не-красной части территории, как в аспекте групп регионов – больших социально-экономических районов, так и типов ландшафта и типов поселений и городов в частности. Но стоит ли говорить о дискриминации коммунистической России…
Банкноты России изображают не Россию, а только ее, так сказать, лояльную часть, в общем голосующую в поддержку власти. (Впрочем, семантикой красного пояса мы здесь заниматься не будем). После выборов приписано: в «белом поясе» победили не ОВР и не КПРФ.

Образ России хорошо передает и особую часть страны, каковую составляют т.н. регионы-доноры, то есть получающие из федерального бюджета меньше средств, чем они туда перечисляют; это понятно при выборе регионов – источников сырья и территорий его транзита (приграничные регионы) и распределения (столицы).

 

Банкноты и привычные образы

На тему образов страны существует огромная литература. Она практически необозрима. Кроме того, даже имея в наличии обзор образов страны, трудно было бы совместить его с образом как набором мест.

Осведомленность в упомянутой литературе, а также некоторые конкретные исследования на эту тему позволяют сказать, каково устойчивое ядро образа России, каков именно набор частей (мест) страны России, без которых ее нельзя представить.

Россию всегда представляют как страну во главе со столицей, Москвой. Москва в образе России – главный обязательный компонент, часть, символизирующая и даже замещающая целое.

Почти такой же обязательный компонент – Санкт-Петербург.

Здесь совпадение полное. Другой вопрос – что же в этих городах артикулируется и что именно артикулируется в образе страны [5].  Различия начинаются дальше.

Но вначале еще о сходстве. Обязательной, существенной частью России, впрочем, как и СССР, всегда полагалась Сибирь или Север; ровно тоже относится и к ее образу. И здесь есть соответствие, хотя Сибирь в деньгах представлена, хотя и достойным интересным местом, но отнюдь не самым ярким и не самым признанным в роли компонента образа. Независимо от сравнительных размеров и экономической роли самих городов и регионов, Красноярск фигурирует в образе России куда реже, нежели Иркутск – стоящий на Ангаре, в системе Байкал-Енисей или Тобольск, старейший город Сибири, откуда некогда управлялась Русская Америка. (Теперь только Красноярск стал фигурировать чаще в связи А.И. Лебедем и “Норильским Никелем”). Красноярск менее репрезентативен; репрезентирует меньшее число аспектов и мест страны.

Но в чем же тогда различие? – В Волге.

Россия – страна с театром в столице без Волги.

В главном образе Россия – страна без Волги.

Официальный образ России просто игнорирует Волгу, как бы ее ни понимать – как просто реку, Реку историческую, большой регион “Поволжье” и так далее. Практически всякий образ России ее предполагает; что верно, если так можно говорить об образах. (Тематизм “исконная Россия” уступил тематизму “русская страна”).

Все сентиментальные слова о великой русской реке есть кому сказать и без меня, хотя река эта – от топонимики до географии – и угро-финская, и тюркская и Бог знает какая еще: таковы все просто большие реки, а Волга – великая река. Так уж сложилось: образ России без Волги грубо неполон, имеет Волгу существенной частью. Образ может сколь угодно произвольно отвечать своему предмету, хотя не всецело произвольно, ведь это не знак в семиотической парадигме (а этот текст – в общем-то, эссе по поводу герменевтики образа российского пространства). Но здесь именно тот случай, когда Волге – существенной части образа, символа, эмблемы страны отвечает Волга – существенная часть самой страны.
Впрочем, Урал также игнорируется.

Дальнейшие различия ничуть не меньше.

“Среднекультурный” образ страны содержит и особый компонент – что-то из так называемого Золотого Кольца. Вначале это было названием туристского маршрута, затем оно было перенесено на сами города, охваченные этим маршрутов, далее… вплоть до именования особой части страны, своего рода историко-культурного сердца.

 

Мог ли образ быть полным?

Исследуемый образ нашей страны – действительно проблема, он чрезвычайно неожиданный, необъяснимый и странный. Этот образ – недостойный. Он явно ксенофобен, дискриминирует большинство этносов, культур, конфессий России, даже ее ландшафтных зон; впрочем, а может ли изображение мест быть свободно от этого?

Образ не обязан быть заведомо неполным, но не обязан и быть ложным или внутренне противоречивым. Он может быть достойным в любой избранной условности, любой культурной парадигме. А на вопрос раздела отвечу в рамках принятой условности. Пусть это будет пять и только пять городов, но с окрестностями, как то и было сделано. Пусть это будут даже и только столицы регионов, крупнейшие города. Что это может быть?
Очевидно, что без Москвы и Санкт-Петербурга не обойтись; хотя второе уже не столь очевидно.

Каждый компонент образа полисемантичен, несет несколько смыслов; их реконструкция и изложена в этом тексте.

Пучок тематизмов, смысловых аспектов – Волга, Золотая Орда, включение геополитического наследства империи Чингисхана, мусульманские миры России, великие степи, рыбные традиции, – может передавать серия городов. Например, Астрахань, к которой было бы уместно присоединить Каспийское море, дать изображение осетра, мечети, намекнуть на былое Астраханское царство, именование которого входит (входило) в полный титул российского императора. Или Казань с близким пучком тематизмов, без Каспия – но с (явно или неявно) акцентуацией второго по численности народа России – казанских татар, второй после славян этнолингвистической группы – тюрков, второй конфессиональной группы – мусульман; наконец, крупный нестоличный полиэтничный город, возникший задолго до включения в состав государства.

Символом Сибири, о чем уже говорилось, должен быть более яркий культурно-исторически и географически город. (Красноярск тут плох не сам по себе, я бы включил его в аналогичный образ, но на следующем уровне детальности, если б страну представлять полусотней городов). Это явно Иркутск – и поныне один из главных городов, одна из столиц Сибири. Красивый город на Ангаре, Байкал от Иркутска не дальше, чем ГЭС от Красноярска [6]; есть и красивый горный пейзаж с кедром, очень важным в обыденно-символическом самоопределении Сибири [7]. В одном-единственном городе Сибири представлен свой региональный архитектурный стиль – иркутское, или сибирское барокко. При определенной натяжке в сюжет Иркутска можно ввести и нечто бурятское; в России все же живет несколько народов, исповедующих буддизм (и буддология есть/была интересная, но это кстати, как и наличие в Петербурге и отсутствие в Москве буддийского храма). Иркутск – несомненно город, синоним культурного города; Красноярск слабее. Если же выйти из парадигмы центров регионов, то Тобольск – яркий символ многого. В Иркутске и Тобольске были декабристы, ссыльные поляки, огромные централы; в Тобольске в недавно брошенном тюремном замке ныне музей; производит сильное впечатление (об этом – особо). Сам замок вполне живописен. (Но это уж чересчур, не так ли? Как и вид на Кремль в Тобольске в таком ракурсе, где на первый план выйдет костел).

Итак: Москва – Санкт-Петербург – Казань – Иркутск – ?

Далее…

А далее – проблема выбора. Есть еще три части страны, соположенные, сомасштабные столицам, Волге и Сибири. Все они равно сейчас важны как составные части: степной и казачий Юг, Север, Урал. Но в образе России Урал и Север фигурируют гораздо чаще, хотя тут можно и ошибиться.

На вопрос о Кавказе сразу скажу, что в известных образах России, сомасштабных рассматриваемому, близких по числу характерных деталей, по размеру самого образа, – Кавказ просто не фигурирует (ср. выражение “Россия и Кавказ”, “Европейская Россия и Кавказ”). Кавказ входит в образ СССР, если число его компонентов более десяти. (В некотором смысле компоненты образа являются более важной частью страны, нежели ее территориальные, физические детали; случай с Кавказом вполне показателен, даже символичен).

Тобольск может символизировать и Север и Сибирь; включить сюжет казачества, при определенной тенденциозности заместить тюркско-мусульманскую семантику Казани; сибирские татары (не татары) – не реликт, а вполне живой, растущий хозяйственно и численно мусульманский этнос, проявляющий вполне отчетливое самосознание, довольно сложное. Опять же таки и Ермак, есть соответствующий памятник. В Тобольске есть и мечеть; хотя и не живописная. Говоря же серьезно, уже включение в состав Московии Казани, а уж Тобольска=Сибири наверное – превратило ее в Россию, империю со всеми последствиями, в каковых мы еще живем; сделало именно тем геополитически и именно таким институционально государством (страной); позволило базировать экономику на присвоении, природных ресурсах, ренте (не на производстве, труде, прибыли). Ключевое событие – именно включение Сибири, а не выход к Тихому Океану. (Тобольск – не центр области, хотя сложносоставная Тюменская область, включающая еще два округа, могла бы иметь столицей именно Тобольск – такие проекты есть). При умелом использовании иконического материала Тобольска, сделав изображение столь же проработанным содержательно и композиционно, как у Санкт-Петербурга, акцентировав одновременно сибирский, татарский и северный аспекты Тобольск мог бы заместить Казань. Тогда Волга в образе появилась бы через Кострому или Ярославль или Нижний Новгород, акцентировав в каждом из случаев кроме общих (Волга, пейзажи, панорама, обаяние старого русского города, через который шла русская история) и вполне понятные конкретные моменты.
Тогда альтернатива – Урал или Южная Россия?

Замечу, что воспользовавшись Астраханью, можно было соединить смысловые линии Волги и Юга России. Тогда ряд: Москва – Петербург – Астрахань – Иркутск. Думаю, что этот ряд с введением Казани в принятой условности максимально полно передавал бы существующие образы России, и если б тут и было что утрировано, так это Волга; ну что ж – утрировать так существеннейшую особенность, часть?!?

Иной вариант ряда: Москва – Петербург – Казань – Иркутск. И еще один город для юга России – или Урала.

 

Выбор означающего

Не выдает ли денежный образ страны такое нечто, что не может быть выражено прямо, не может выразиться, артикулироваться – но и не может быть игнорировано, не может не прорываться, но не может осознаваться. Хотя образ отвечает “белому поясу” (в том числе и как “стране белых”), эта семантика слишком поверхностна, чтобы быть основой конструирования; да и схема слишком бедна. Хотя кто знает?

Оставлю за рамками статьи вопрос о том, что значит сам выбор мест, городов, ландшафтов – а не исторических персонажей, культурных героев, зоологических или ботанических символов (береза, медведь, кедр, осетр с икрой, соболь … etc; геральдических зверей и растений хватает). Как, впрочем, и вопрос о военно-технической атрибутике или соответствующих персоналиях. Вопрос большой интересный и важный.

Вопрос – о выборе означающего.

Пространство – означающее образа страны. Страна выразила себя географией, пространством, местами, расстояниями. Страна, гордящаяся величиной, размерами своего пространства, пространственным величием, изобилием пространства – именно его избирает репрезентатором, как избрала новая индивидуалистическая держава для банкнот портреты своих президентов (USA). Идея индивидуализма не может быть передана более непосредственно, нежели изображение самих индивидуумов; не может быть выражена и иначе, чем изображениям личностей [8].

Идея пространства может быть выражена многими способами, но вряд ли они годятся для массовой ситуации. Карты же в подобном случае были бы столь же полемичны, сколь исторические или политические сюжеты. Изобразить картой контур РФ – означает признать конец СССР, необратимость распада и Российской империи и СССР, поражение “борьбы России за выход…”. Но разве это признано? Изображение контура страны – изображение полное и законченное; указание роя городов – представление неполное и открытое; во втором случае не возникает каверзная (на самом деле – глубокая и мучительная) проблема отношений страны России и государства Российской Федерации.

Но вот идея конкретного пространства, места, региона, страны не может быть выражена иначе, нежели как указание частей – или указание мест пространства. Но требуется предельный такт, которого в пространственно невменяемом обществе ожидать не приходится.

На поверхности это так; хотя трудно уйти от мысли, что избрано было пространство не столько как сфера величия, сколько и как сфера безразличия. Не выдает ли это уверенности, что любое суждение о пространстве сойдет, что можно никого не задеть; и ведь правда. Кто задет? Где протесты? Каковые были бы неизбежны при любой персонификации России; что очевидно и не нужно доказывать. Немного предметных сюжетов сочетают тривиальность, патриотизм, величие – и гарантируют общественное безразличие. Даже поставленные в Москве, одном (из тысячи) городе России полдюжины монументов (видимых не более чем с 10% территории города) вызвали больше реакции; правда, не в стране, а в масс-медиа страны (что совсем не одно и тоже).

Города России – своего рода «зайчики» (белорусские дензнаки). Декоративно, функционально, патриотично.

 

Геополитическое бессознательное?

Повторюсь – огромная северная богатая русская держава на трех океанах – и никаких мятежных инородцев, сепаратистских окраин, Волги, мусульман в сердце страны… Никаких больших нерусских неправославных народов прямо в центре страны. Дело не в том, что образ неполон, тенденциозен, карикатурен. Образ страны не изображает страну; набор деталей не содержит чуть не самую существенную.

В прожектах есть логика, прожектам надобна логика – ее может не быть в ужасе; надеяться можно на маловероятное; ужас и мечта предполагают невозможное [9].

Можно хотеть России без инородцев, техника такие желания осуществить дозволяет (а общественность разрешает, пишу это во время очередного этапа покорения Чечни); а вот хотеть Россию с Сибирью – но без Волги – нельзя.

Волга – внутри. Россия без Волги не может существовать; Россию без Волги не может мыслить здравый рассудок.

Россия без Волги – человек без внутренностей. Монстр. Нельзя мечтать о прямоугольнике без прямых углов; такая фигура невозможна, даже немыслима; ее можно видеть во сне. Мыслить нельзя, зато ужасаться можно.

Россия с Сибирью без Волги – это как… Об этом можно бредить, как о превращении в таракана, как об изъятии из собственного тела позвоночника. Но а если это наяву – это безумие. Значит, не явь, а сон, кошмар, бред, особое состояние сознания – реальность скомкана, разорвана. (Почти как у авторов “новой хронологии”, которая – и новая география; то есть Волга, Днепр, Тибр и Нил – это одна река?).

Итак. Продукт бессознательного. Деньги – документ геополитического бессознательного: вывод не бесспорный, но оснований достаточно, чтоб не только дивиться, но и задуматься. Именно таким был и исторически недавний проект=утопия “единый могучий демократический цивилизованный советский союз”.

Россия с просторами, морями, богатствами – но без помех, то есть без истории, географии, народов, населения. Россия как великая держава вне законов природы.

Нарушение законов природы есть чудо, таково определение чуда. Образ России на ее деньгах – это образ Россия как Империи Чуда… Если домысливать и договаривать до конца. (Такой образ – никак не аномалия, редкость или странность: именно таково видение России как Империи=Евразии у евразийцев, в том числе и современных).

Куда как лучше бы на российских денежных знаках изобразить хоть Киев, хоть Севастополь с Константинополем; даже Иерусалим. (Нельзя не задать вопрос: уж если образ страны – образ православной державы, то почему же на банкноте с Москвой нет православного храма или даже Нового Иерусалима или Троице-Сергиевой Лавры – вторых, духовных столиц России; неужели Красноярская ГЭС важнее). Конфликт с Украиной и Турцией, даже всем НАТО лучше, нежели выпадение из реальности и полный разрыв с ней. Имеет же Армения на своем гербе объект на иностранной территории – гору Арарат в пределах современной Турции…

Возможно, впрочем – все обстоит куда оптимистичнее. И образ не содержит скрытого объявления войны реальности. Тогда придется счесть банкноты пророчеством о будущих пределах России; Иркутск-то уже почти переехал в Манчжурию: много разных азиатских общин, заселяется китайцами, смотрит – пусть с тревогой – на восток: наверное, таким был Харбин. И даже то, что деноминация “убрала” Владивосток. Но вот Красноярска упорно считает себя самым восточным из западных городов: восточный форпост Европы. Впрочем, китайцы не осели в Красноярске лишь потому, что их непрерывно изгоняют. Владивосток же “ушел” вместе с деноминацией; впрочем, он доступен по Севморпути, через Арктику.

Целое, данное как пять городов-фрагментов, реконструируется достаточно ясно – уж если палеонтолог только по зубу, а тут… Такое государство возможно [10].

 

Главное свидетельство пополняется
(послесловие к напечатанному)

Только что появились сообщения о выпуске новой банкноты достоинством в 1000 (тысячу) рублей; приводятся ее изображения [11]. Посмотрим, что изменило – если изменило – в образе страны введение нового города. Теперь ряд “денежных” городов выглядит так:

ЯРОСЛАВЛЬ                1000
АРХАНГЕЛЬСК             500
МОСКВА                         100
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ       50
КРАСНОЯРСК                  10
НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ    5

Первое, Владивосток в образ страны не вернулся. Он украшал до деноминации купюру в 1000 рублей, что теперь соответствует 1 рублю – возможно, чтобы не напоминать о быстрой инфляции. Второе, появился новый город – Ярославль. Наверное, статья попадет в руки многих читателей раньше, чем новая купюра; за пределами крупнейших городов, несомненно, будет так, ведь еще летом нынешнего 2000 года далеко не везде видели купюру в 500 рублей, которой уже два года. Потому кратко опишу новую банкноту (дата на ней – 1997). На лицевой, главной стороне банкноты – на фоне часовни памятник Ярославу Мудрому, основателю города, и небольшое изображение герба Ярославля. На оборотной стороне – изображение церкви Иоанна Предтечи. Пейзажа нет…

Ярославль логически продолжил все основные смысловые ряды образа страны, большую часть его тематизмов. Напомню: страна представала совокупностью точечных объектов, узлов-центров территории (а не самих территорий), поселений-городов с высоким государственным (административным) статусом. Именно таков и Ярославль: центр региона (области), субъекта федерации РФ.

Ярославль продолжает и усиливает звучание образа России как северной лесной городской страны, великой древней русской державы-империи. Ярославль – древний крупный важный военно-государственный центр, одна из опор государственного пространства России. Он был именно “основан”, создан в определенных целях, что продолжает тему российского пространства как имперски сконструированного. Ярославль возник как крепость Ростово-Суздальского княжества; был центром самостоятельного Ярославского княжества уже с XIII века, – наместничества и губернии в послепетровское время, области – в советское время [12].

Ярославль никогда не был официальной столицей России; сейчас (в отличие, по крайней мере, от семи иных городов, в том числе Санкт-Петербурга и Красноярска [13]) на роль второй столицы никак не претендует. Сколько знаю, никто никогда и не предлагал сделать его столицей [14], не выполнял он функций и столицы-дублера. Однако тематизм столичности для Ярославля вполне выражен, это явно акцентировано графикой банкноты.

Во-первых, графически главный элемент образа, ядро изображения на лицевой стороне банкноты – памятник основателю города Ярославу Мудрому, великому князю Киевскому, одному из создателей древнерусского государства; Ярославль – город Ярослава, как Петербург – город Петра. Ярославль дополняет Новгород, выступая как знак преемственности современной России от Киево-Новгородской страны; напомню: на банкноте с Новгородом изображен памятник тысячелетию России. И город Новгород и великий князь Ярослав в модусе своего города – общие элементы древней Руси и современной Российской Федерации. Ярославль и Новгород латентно вводят в образ современной России Киев.

Во-вторых, Ярославль был центром народного ополчения К. Минина и Д. Пожарского, там заседал “Совет всей земли”. Тогда получается, что Ярославль в один из ключевых моментов истории державы успешно сыграл роль временной столицы; был тем, что следует назвать контр-столицей (Омск также выступил в этой роли в гражданскую войну, но неудачно). Так читается ряд: древняя (вторая) первая столица Новгород, бывшая столица и современная вторая столица Санкт-Петербург, столица Москва, временная столица Ярославль. Репрезентация страны столицами стала ещё сильнее. Образ страны на 2/3 определен столицами (кроме того, Красноярск весьма близок к геометрическому центру территории РФ, там муссируется идея “город – центр России”).

Ярославль – город в северной половине России, и тематизм страна=север полностью реализуется; то же самое относится и к России как лесной стране. Удачно заполняя место между Москвой и Архангельском, Ярославль делает образ охваченной территории более компактным, особенно учитывая отказ от Владивостока; но рискну предположить, что на одной из двух следующих купюр может опять появиться Владивосток.

Введение в образ страны Ярославля усиливает одни тематизмы образа за счет других. Усиление мотивов древности, северности, русской державности произошло за счет умаления значения протяженности с запада на восток (только до Красноярска), общих размеров страны и ее океанской сути. Итак, страна в своем образе осталась русской, северной и лесной, однако предстала менее протяженной и менее океанской. Существеннее, что Ярославль – первый по-настоящему провинциальный город в образе страны: он и находится внутри, в освоенном ядре территории – не в центре, не на периферии и не на рубеже, как все остальные “денежные” города и по своему ландшафту – провинция в терминологическом смысле .

Рассматривая “дензнаковый” образ России, я видел его главное внутреннее противоречие со сложившимся и распространенным образом в отсутствии Волги. Теперь Ярославль внёс в образ России Волгу. Такая возможность рассматривалась [15].

Теперь взглянем на графические элементы образа Ярославля: это православные культовые сооружения, памятник российскому князю и герб (новый элемент). При всем нарастании значимости евразийских идей в обществе, образ России становится все более русским. Попробуем оценить меру трансформации образа пространства страны. Общая структура образа не изменилась, главные тематизмы стали ещё отчетливее; однако образ стал живее и богаче за счет введения двух принципиально важных, ранее отсутствующих элементов – Волги и провинции. Но если б содержание этих элементов было введено через Казань, то изменение было бы куда значительнее, что очевидно. Образ стал реалистичнее сразу в двух разных отношениях. Он куда более соответствует распространенным образам страны – но не за счет собственно Ярославля, а связанных с ним тематизмов Провинции и Волги (хотя они предпочтительнее передаются иными городами). Образ куда более соответствует, так сказать, самой стране, ее пространству. Образ усовершенствован, в нем в прямом смысле заполнена многозначная лакуна; Ярославль географически находится внутри многоугольника ‹‹Москва – Санкт-Петербург – Архангельск – Красноярск››. Но это совершенствование путем детализации прежнего, необычного, невероятно странного образа. В целом же образ остался прежним; русская страна без инородцев и иноверцев, без своей южной относительно густонаселенной половины.

5 декабря 2000 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Опубликовано: Неприкосновенный запас, №4 (12), 2000, с. 34-42.
Исследование  при финансовой поддержке Фонда Макартуров.

[2] Кузнецова О. Новгородская и Псковская области: экономическое положение и факторы развития//Вопросы экономики, 1998, № 10; Чувашев Ю. Визитная карточка. Облик красноярской часовни прочно утвердился на российских червонцах//Независимая газета, 28.12.99.

[3] Красноярск стоит в мощном граничном узле, стыке трех “природных стран”, высших единиц физико-географического районирования суши; равно и Москва: три разные природные области сходились прямо к Боровицкому холму.

[4] Лишь несколько стран выходит на два океана, на три же океана после краха империй европейских держав – одна Канада. Северный Ледовитый океан выделяют как океан в основном в России (СССР), в остальном мире считая его морем-заливом Атлантики; выделяют иногда Южный океан (циркумантарктический – океан вокруг Антарктиды); в российской версии расчленения Мирового океана на естественные части-океаны Россия выходит к трем океанам из четырех – 3/4, а при указанном – только к двум из четырех – 1/2; при решении с пятью океанами – на три из пяти – 3/5.

[5] Это я оставлю пока без внимания, лишний раз удивившись Большому театру; моя матушка, простая пожилая женщина, в беседе с которой я затронул этот сюжет – отрезала: “Кремль и Храм Христа-Спасителя”, его она помнит еще прежним.

[6] Да и ГЭС тут есть своя, по нашим масштабам небольшая – но сильно изгадившая своим водохранилищем континентальный климат, как и в Красноярске – вместо сухого мороза зимой сырой чахоточный смог.

[7] Хотя согласно ботанической номенклатуре это не кедр, а сосна: сосна сибирская – Pinus sibirica.

[8] Правовая демократия выражает себя исключительно по правилам – в итоге изображаются институционально маркированные персоны – президенты, причем отмеченные вдвойне – выдающиеся президенты, но логика демократии требовала бы изобразить не самых выдающихся президентов, а избранных наибольшим числом голосов или прослуживших наибольший срок.

[9] Прожект “борьба Швейцарии за выход к морю” логичен, он не был востребован; осуществился бы – была б империя вместо Италии, Германии, Франции; Бургундия была близка, но не удержалась. Проекту морской Швейцарии было возможно осуществиться; тут малые вероятности, но отнюдь не невероятности.

[10] Более того, оно уже было предсказано в конце 1993 года: Каганский В.Л. “Спектр сценариев для Российской Федерации”//Куда идет Россия? I. М.: Интерпракс, 1994, с.309-314. Цитата будет вынужденно пространной (речь идет об одном из сценариев распада РФ). “4) Минимальная Россия. Сохранение РФ как государства на небольшой части прежней территории при полной самостоятельности остальной. (Сугубо предварительно-приблизительно территория, в общем, замкнута линиями “западная граница РФ – Воронеж – Вятка – Норильск – Сев. Ледовитый океан”, включая несколько стратегически неотъемлемых анклавов. Впрочем, и в таких границах государство достаточно велико, чтобы быть обеспеченным ресурсами и потенциалом внутренних различий и напряжений). Контуры “новой РФ” определяются дислокацией стратегических сил, ресурсно-промышленной базой, “распадом” ряда регионов и/или изменением их границ, конфликтами. В вышерассмотренных сценариях формальное сохранение пределов государства совмещалось с изменением его характера; здесь ситуация противоположная. РФ как складывающийся государственный организм возможен только ценою “жертвы” большей части территории и сохранения ресурсов, ныне расходуемых на реализацию идеологемы “великая держава”. Существенно, что возникает почти моноэтничное государство; однако с очень значительными внутренними культурными (субэтническими) различиями, гигантской ролью столицы, что создает внутреннее напряжение и даже здесь провоцирует сепаратизм окраин.

[11] См.: “В следующем году в России появятся новые деньги”//Независимая газета, 02.12.2000 , с.2.

[12] Города России. Энциклопедия. М.: “Большая Российская энциклопедия”, 1994.

[13] Остальные пять: Екатеринбург, Казань, Нижний Новгород, Новосибирск, Самара.

[14] А вот в Нижний Новгород столицу намеревался перенести П. Пестель.

[15] “Тогда Волга в образе появилась бы через Кострому или Ярославль или Нижний Новгород, акцентировав в каждом из случаев кроме общих (Волга, пейзажи, панорама, обаяние старого русского города, через который шла русская история) и вполне понятные конкретные моменты”.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.