Федоркова И.Р. рассказала телеканалу “Россия”, какие формы долговых расписок были в истории денежного обращения.
Долги: формы залога, способы оформления займа, санкции
В истории существовали разные формы залога, обеспечивающие возврат долга: личность, имущество, честное слово и даже имя.
Если в качестве залога выступала сама личность заемщика, то, не возвратив долг, он сам или члены его семьи становились рабами кредитора. Так было во многих странах Древнего Мира, в том числе и в Древней Греции.
Но в период правления в Афинах архонта Солона – в VI в. до н.э. – произошла замена личной ответственности на имущественную. Появилось понятие «ипотека» (в переводе «подставка», в переносном смысле – залог). Это – столб с надписью, который кредитор ставил на земельном владении должника (обыкновенно на пограничной меже), обозначая тем самым, что это имущество служит обеспечением его претензий на известную сумму. В случае неуплаты долга земля или иное имущество переходило в руки кредитора.
В Древнем Риме существовала ответственность за долги, предусматривающая конфискацию имущества в случае невыполнения должником своих обязательств.
У индейцев племени квакиутл (о. Ванкувер, Канада) существовала необычная форма залога. В залог человек оставлял собственное имя. До тех пор, пока он не возвращал долг, его не называли по имени.
К слову на Руси относились с уважением. Евангелие от Иоанна начинается словами: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог». Честное слово в качестве залога использовалось в России в практике отечественных купцов и являлось отражением христианских взглядов на предпринимательство (подобных прецедентов как массового явления в других странах не отмечается). Например, как появилась фраза «Стереть в порошок». В дореволюционной России это выражение было связано с купеческим делопроизводством. Купец записывал мелом на притолоке (верхний брус в дверном проеме) собственного дома имя должника, сумму и срок возврата средств. Если долг не возвращался в срок, надпись о долге просто стирали («стирали в порошок»). Физического и материального ущерба должник не получал, но наносился серьезный удар по его деловой репутации. Сословная честь в то время была выше корысти. В общественном месте за один стол с должником, не выполнившим своих обязательств, не садились, и не для того, чтобы причинить ему моральные страдания, а чтобы не ввести в заблуждение других деловых партнеров. В том случае, если кто-либо из купеческого сообщества сядет за стол с человеком, не отдавшим свой долг, он вольно или невольно просигнализирует о том, что этому человеку можно доверять. Купцы старались быть осторожными, чтобы не подвести членов своего сообщества.
Этот прием использовался до тех пор, пока не вступил в противоречие с христианскими ценностями, утраченными в российском обществе в послереволюционный период. В этот период произошло уничтожение сословий, было утрачено понятие рода (следовательно, понятий сословной и родовой чести), в связи с этим исчез важный фактор, удерживающий человека от безответственного поведения.
Отечественные купцы дореволюционного периода практически не составляли юридических документов, договариваясь на словах. Когда один из западных партнеров обратились к Прохорову с требованием оформить договор, он был очень удивлен и выразил в письме это удивление, сказав, что им привыкли доверять на слово. Однажды на фабрике Прохоровых наступил критический момент. Тимофей Васильевич решил все отдать: и товары, и фабричные здания, и все имущество до последней нитки, чтобы только расплатиться честно. В эту тяжелую минуту его выручил авторитет, которым он пользовался в обществе благодаря своей честности. Кредиторы, видя, что ухудшение дел Тимофея Васильевича произошло по случайным, преходящим условиям, не захотели довести его до разорения и отсрочили платежи на неопределенное время.
Рис. 1. Прохоров Тимофей Васильевич (1797 — 1854) — русский промышленник, Мануфактур-советник, Потомственный почётный гражданин— владельцев Трёхгорной мануфактуры.
Аналогичный случай произошел на предприятии Гучковых. Когда на фабрике случился пожар и сгорело поступившее от поставщиков сырье, чтобы не потерять доверие со стороны партнеров, Гучков Е.Ф. постарался выплатить все необходимые обещанные суммы денег. В ответ было получено письмо от помещиков-овцеводов: «Считаем долгом своим выразить перед Вами, что давно известная неизменность правил честности, которые всегда отличали вашу торговлю, не изменились и в неблагоприятное для Вас время. Вы не только не остановились в исполнении начатой с компаниею сделки, но, приняв сговоренную Вами шерсть, заплатили все деньги сполна, ранее даже определенного срока. Общее собрание акционеров свидетельствует Вам совершенную свою признательность и просит не сомневаться, что Компания сочтет за особое удовольствие продолжать на тех же основаниях взаимного доверия и обоюдных выгод дела с Вашим домом столь превосходно себя зарекомендовавшим» (1855 г.)
В истории существовали разные способы оформления обязательств: столбы с надписями, деревянные рейки и более понятная для современного человека форма – расписка. Расписки в разное историческое время выполнялись на бересте, камнях, бумаге.
Интересные способы оформления займа в виде деревянных брусков (бирки, рейки) существовали в Древней Руси (XI-XIV вв.) и других государствах Европы: Словении, Лапландии, Германии, Англии (с XI по XIX в.). На деревянный брусок наносилось определенное число зарубок, обозначающее количество единиц долга. Далее брусок расщеплялся на две части: короткая – отдавалась должнику, длинная – оставалась у кредитора.
Допустим, взял крестьянин у соседа в долг 4 мешка зерна. Он обстругивал палочку, делал на ней четыре зарубки, далее расщеплял ее, отдавая соответствующие половины сторонам, заключившим сделку. Аналогичные бруски в Англии использовались как безналичные деньги для уплаты налогов в казну короля.
Рис.2. Кредитные бирки (из раскопок в Старой Руссе)
Деревянные бруски использовались не только по аналогии с векселем при оформлении долговых обязательств, но и с целью учета количества товаров и даже подсчета трудодней работников. Рис.3. Счетные нерасщепленные бирки (Новгород, Старая Русса)
Долги оформлялись и в виде расписок. Одним из первых свидетельств письменных договоров-расписок присутствует на памятниках древнерусской письменности – берестяных грамотах (XI-XV вв.). Береста – березовая кора – являлась материалом непрестижным, легкодоступным, поэтому использовался для частной переписки и личных записей, в том числе для выдачи долговых расписок, в то время как наиболее ответственные документы писались на пергаменте. На бересте писали деревянным или костяным стержнем с отверстием вверху (писало), сквозь которое продергивалась тесемка. Стержень подвешивался к поясу и всегда носился с собой Рис. 4. Берестяная грамота и писало В основном берестяные грамоты находят на Северо-Западе России, где влажная болотистая почва позволяет бересте сохраняться в земле много столетий. В других регионах находок меньше, но они есть. К 2012 году обнаружено 1050 грамот в Великом Новгороде; 45 – в старой Руссе, 19- в Торжке, 15 – в Смоленске, 8 – в Пскове, 5 – в Твери, 3 – в Москве, по 1 – в Рязани, Нижнем Новгороде, Витебске, Мстиславле. Данный факт дополнительно свидетельствовало о массовой грамотности на Руси, в то время как монархи европейских государств, подписывались под документами, ставя крест. По словам руководителя археологических исследований Сергея Трояновского, около 30-35% берестяных грамот представляют собой именно долговые расписки. Одним из примеров долговой расписки служит грамота № 155, написанная в третьей четверти XII века: Точный текст – «От Полоцька к… Пояле девъку у Домаслава. На мне ти Домаславе възяле 12 гривне. А приели 12 гривне. Или не прислеши, а мне ти стати… зя и у владыке. А больше ти протеря гоши…». Перевод – «От Полчка ты взял девку у Домаслава, а с меня Домослав взял 12 гривен. Пришли же 12 гриве. А если не пришлешь, то я встану перед князем и епископом; тогда к большому убытку готовься» Расшифровка записи из книги Янина В.Л.: «Мы не знаем, как звали адресата письма, его имя не сохранилось. Но у Полочка с ним очень сложные и трудные отношения. Адресат письма забрал у Домослава «девку» — рабыню, в результате чего Полочек вынужден был заплатить Домославу 12 гривен. 12 гривен — такая сумма в глазах историка оказывается весьма любопытной. Именно таким был установленный Русской Правдой штраф, который надлежало получить с владельца беглого или украденного раба. Очевидно, адресат письма опознал в «девке» Домослава свою украденную некогда рабыню. Домослав вынужден был уплатить этот штраф, но, естественно, он, в свою очередь, потребовал эту сумму с того человека, который продал ему «девку». Таким человеком был Полочек. Полочек отдал 12 гривен, но чувствует себя несправедливо ограбленным: он сам рабыню не крал, а купил ее у кого-то. Самое простое дело для Полочка было бы взыскать свой убыток с продавца рабыни. Но найти его, как видно, нелегко: может быть, и в Новгороде-то его нет. Существует, однако, еще один способ, которым и решил воспользоваться Полочек. Процедура следствия, «свода» по делу о краже раба предусматривала розыск только до «третьего свода». Истец обязан был следовать по цепочке перепродаж лишь до третьего звена. Если эта цепочка продолжалась дальше, истец взымал штраф с этого третьего, а тот настоящего вора, «конечного татя» должен был разыскивать сам, чтобы возместить свой убыток. Но ведь Полочек — только второй! Он может пойти к князю и владыке и потребовать, чтобы следствие, прекратившееся было, продолжилось, чтобы адресат письма разыскал того человека, который продал рабыню Полочку, взял с него штраф, а 12 гривен вернул Полочку. Вот Полочек и требует: верни мне деньги сейчас же, а то заставлю тебя продолжить следствие, и ты истратишь на него больше, чем я требую с тебя сегодня — найти-то третьего временного владельца рабыни трудно!» Рис. 5. Берестяная грамота № 155. Новгород, Раскоп Неревский, условная дата: 1160-1180. Место хранения: ГИМ
Вексель – долговая расписка (простой вексель исконно воспринимался на Руси не иначе, чем просто обещание уплатить деньги и применялся как документ, оформляющий заемные отношения). В отличие от облигации вексель обладает индивидуальными чертами, для него не обязательна государственная регистрация, вексель можно передавать по приказу владельца, а не по договору купли-продажи. Рис.6. Пример векселя 1901 года
Рис.7. Вексель, находящийся в коллекции Музея денег. 1 фунт стерлингов, Уэльс, Лландудно, 1969.
История уэльсского векселя. Валлиец Ричард Хью Уильямс, житель города Лландудно в Уэльсе привлек средства богатых уэльсцев с целью создания Банка Уэльса для поощрения промышленности и торговли (Уэльс – единственная историческая провинция Великобритании, которая не имеет собственного банка в отличие от Англии, Шотландии и Ирландии, и не эмитирует собственные денежные знаки). Он направил прошение в Англию с просьбой дать его компании название «Банк Уэльса», но получил отказ. В этот период он выпускал векселя с марта по июнь 1969 г. Это не было официальным платежным средством в Уэльсе, они использовались как векселя. На векселе стоит личная подпись Уильямса. Он отправил все банкноты в налоговую инспекцию в Лондон для гербового сбора, о чем свидетельствует отметка на банкноте – 2 пенса.
При неуплате долга применялись разного рода наказания, в том числе физические, а также материального и морально-нравственного характера. Должников на Руси называли «серебряниками» и если они не уплатили долг, в знаменитый Юрьев день не имели права перейти к другому хозяину чтобы вернуть себе право перехода, им следовало выплатить свои долги. Телесные наказания за неуплаченные долги использовались в разных странах, в том числе и на Руси. На Руси такое наказание называлось «правеж». Несостоятельного должника нещадно секли на торговой площади при большом скоплении публики. При этом должник кричал как можно громче для того, чтобы кто-нибудь из его друзей или родственников, стоящих в толпе, проникся состраданием и уплатил его долги. Начиная с XV-го века, уже довольно активно практиковалась “правеж” и выдача нечестного заемщика на руки кредитору до момента полного погашения всех долгов. Это называлось выдачей должника истцу головою до искупа. Еще более строго относились к не уплатившим свой долг купцам. Такой купец назвался изгой, так же как и человек отвергнутый общиной. Уместно будет сказать, что самым суровым наказанием на Руси было ни телесное, ни штраф, ни отработка долга, а именно быть отвергнутым своим сообществом. – Долговая тюрьма в определенные исторические времена использовалась разными государствами (страны Европы, США, Россия) для заключения должников по требованию кредитора. Царь Петр взял курс на Европу, в которой, начиная с IX-го века, должник мог не отдавать долг кредитору, а отработать его. Как альтернатива отработке, существовал вариант отсидеть срок в долговой тюрьме до момента полной оплаты счетов. Содержать должника в долговой тюрьме, обязан был именно кредитор. За год до начала XVIII-го века Петр I упразднил систему “правежа” и учредил в России долговую тюрьму. Цель данного акта – наказание и последнее средство принуждения к выплате. В воле кредитора было только держать должника бессрочно в тюрьме или выпустить на волю для отработки долга или с прощением его. Позднее на кредиторов возлагалась обязанность платить за питание должников в тюрьме, чем они стимулировались к их освобождению. Постепенно было запрещено держать в заключении семью должника, от задержания за долги освобождались некоторые лица (старики, несовершеннолетние, беременные и недавно родившие женщины), вводились предельные сроки задержания. В XVIII-м веке сложилась схема, по которой должник отбывал наказание. Сначала обеспокоенный кредитор обращался в Коммерческий суд (сегодня Арбитражный) и предъявлял в качестве доказательства неуплаты долга просроченные векселя. Далее вносилась плата за пребывание заемщика в долговой тюрьме (как правило, на срок до месяца). Так называемые “кормовые” составляли к XIX-му веку 5 руб. 85 коп, а это ни много ни мало – половина месячного оклада подмастерья. После оплаты пребывания должника в тюрьме, суд издавал указ, предписывающий проштрафившемуся заемщику явиться в “долговую яму”. Если должник выказывал неповиновение, то доставить в тюрьму его могла полиция. Заемщик сидел в “долговой яме” до тех пор, пока не выплачивал всю сумму долга или же до момента, когда изверившийся в получении долга кредитор не прекращал вносить “кормовые”. Интересен следующий исторический факт. В ситуации помещения несостоятельного должника в долговую тюрьму, первоначально выяснялись причины несостоятельности. Вследствие этого выделялось несколько групп должников: «несостоятельный должник», «злостный несостоятельный должник» и «несчастный, неосторожный несостоятельный должник». Примечательно, что критерием дифференциации являлись не столько прагматично-рациональные, сколько морально-нравственные категории. Позиция «несостоятельного должника» может быть охарактеризована как «обстоятельства позволяли, но не сумел действовать адекватно», позиция «злостного должника» – «обстоятельства позволяли, но не захотел действовать адекватно»; позиция «несчастного должника» – «обстоятельства не позволили действовать адекватно». Первая категория оценивалась купцами нейтрально, вторая – резко отрицательно, третья – вызывала сочувствие. Несчастные несостоятельные должники, как правило, в первую очередь могли рассчитывать на помощь купеческого сообщества. Московское купеческое общество самостоятельно занималось расследованием дел должников, в отдельных случаях, взаимодействуя с кредиторами, добивались снижения долга, а порой и прекращения претензий (прощения должника кредитором). Купцы-должники сами направляли в купеческое сообщество прошения о помощи. Существовал еще один способ помощи несостоятельным должникам: купеческое сообщество выкупало должника из тюрьмы на собственные средства (при этом речь шла о выкупе не только представителей купеческого сообщества, но и мещан), чаще всего это происходило перед значимыми праздниками: Пасхой и Рождеством Христовым. Злостным несостоятельным должникам предлагалось больше посидеть в тюрьме для осознания неправедности своего поведения. В XIX веке задержание за долги в различных странах было отменено. Личное задержание как способ взыскания с неисправных должников в Российской империи было отменено по закону “Об отмене личного задержания и об изменении некоторого порядка при производстве гражданских взысканий» от 7 марта 1879 г.. Но оставалось исключение – сохранялся арест в случаях торговой несостоятельности, кроме ситуации, когда сам должник объявил об этом. Таким образом, в дореволюционном конкурсном праве России заявление должника о своем банкротстве рассматривалось как доказательство его добросовестности. |
Литература:
Материал подготовлен И.Р. Федорковой